Можно ли исполнить песню, не проронив ни звука, чтобы она при этом взволновала окружающих до слез? Опыт Айданы Жапаровой показывает: вполне.
Непринужденно выступающая на сцене девушка поёт на языке жестов. Она переводит тексты песен и выходит под софиты, чтобы через движения рук и мимику донести эмоции, ритм и смысл музыкального произведения до неслышащих.
— Многие говорят: «зачем они [неслышащие] слушают музыку?» Как зачем? Им важно знать смысл песни, им интересно знать, о чем артист поет. Они хотят понимать, заходят для этого в интернет, читают тексты песен, — объясняет Айдана.
В казахстанском сегменте социальных сетей набирает просмотры ролик, на котором молодая фанатка исполнителя Батырхана Маликова, известного под псевдонимом Alem, плачет от радости на его концерте. Акботу, зрительницу с нарушением слуха, на этот фест в Астане пригласила Айдана. В тот вечер она переводила выступления артистов, стоя на одной сцене с ними.
— Акбота мне написала, что очень обрадовалась, увидев Alem’а вживую и услышав его песню, — говорит сурдопереводчица. — И у меня прямо мурашки по коже. Акбота плакала, меня это тронуло. Думаю, все-таки я делаю это не зря.
«ВСЁ ЗАВИСИТ ОТ ТЕБЯ»
Мало кто в зрительном зале догадывается, что движения на сцене Айдане даются непросто. Она лишь недавно распрощалась с костылем, на который опиралась много лет. До этого была инвалидная коляска, еще раньше — кровать, к которой она оказалась прикованной в 19-летнем возрасте.
Студентка колледжа (она училась на визажиста) заболела внезапно. Сначала почувствовала небольшое онемение в стопе. Обратилась в поликлинику, выполнила медицинские назначения. Лучше не становилось, и она по рекомендации знакомых пошла к целителю, который провел массаж позвоночника.
— После него буквально через три дня меня полностью парализовало. Утром проснулась и не чувствую обеих ног вообще. И крикнуть не могу — ничего. Просто плачу и лежу на кровати.
Обследование показало опухоль спинного мозга и внутреннее кровоизлияние. Айдане сделали нейрохирургическую операцию в столице.
— Хирург сказал: «Всё зависит от тебя. Если хочешь встать — работай над собой», — вспоминает она выписку из больницы. Парализованную девушку отправили домой. Семья жила тогда в Караганде. Бремя ухода легло на ее мать и младшую сестру.
— Мама меня кормила чуть ли не с ложечки, когда я была лежачей. Сестренка говорила: «Садись на коляску, иди сама себе возьми полотенце и всё что тебе нужно». Она меня не жалела, за что ей очень благодарна. Потому что я действительно много работала, она со мной работала, делала упражнения ЛФК.
Упорство и желание вернуться к обычной жизни принесли результат.
— Я где-то прочитала, что нужно представлять, как ты шевелишь ногами. Каждый день закрывала глаза и представляла, что шевелю пальцами ног. Но ноги оставались в таком же положении. И в один из дней мизинчик зашевелился. Это было очень сложно — найти контакт с ногами. Прошло почти полтора года, и я нашла эту связь. Я помню: с меня пот капает, я вся мокрая, шевелю пальцем. Мы с сестренкой кричали, плакали от радости, — рассказывает Айдана.
После многомесячной реабилитации она смогла передвигаться по дому с помощью ходунков. Учиться заново ходить было невероятно тяжело:
— Из одной комнаты в другую иду — упала. Плачу, злюсь. Ползу до кресла, сажусь. Думаю, нет, надо еще раз сходить туда и обратно. Ходила. Ничего, всё получилось.
Сейчас ей сложно подниматься по лестнице и спускаться, она не в состоянии выдерживать большие физические нагрузки. Но ходит в спортзал, рассчитывает упражнения, чтобы держать себя в форме.
— У меня по-прежнему судороги. Недавно упала, просто споткнулась о свою же ногу. Ни бегать, ни прыгать я не умею. Стою на сцене на одном месте. Но я продолжаю заниматься, хожу в спортзал, качаю ноги. А что делать? У меня растет ребенок, я должна выглядеть хорошо, работать над собой, — убеждена Айдана.
«МОЙ РОДНОЙ ЯЗЫК»
Во время долгого восстановления после операции Айдане пришло в голову переводить песни на язык жестов. Айдана овладела им еще до того, как начала разговаривать.
Дело в том, что она выросла в семье неслышащей матери и слабослышащего отца. Таких детей называют CODA (Child of Deaf Adults, ребенок глухих родителей).
— Мы с детства понимали, что у нас глухие родители. Я была их помощником. Если сестренка плакала, я бежала к маме, дергала ее, жестами показывала «плачет». С годика, когда уже дети обычно уже начинают говорить, я начала показывать жестами. Меня обучили родители. Мы не помним же, как научились разговаривать, и так же я не помню, как научилась разговаривать на жестовом языке. Это мой родной язык, — отмечает Айдана.
Когда ей было девять лет, умер отец. Айдана начала сопровождать мать за пределами дома. Поликлиника, магазин, родительские собрания в школе — Айдана была переводчиком. Пришлось рано повзрослеть, научиться не раскисать в любой ситуации.
Когда первые записанные ею на видео песни на языке жестов встретили негативную реакцию комментаторов в Сети, Айдана удалила ролики. Но не сдалась.
Она наблюдала за российской сурдопереводчицей Катериной Кононенко, тоже CODA, которая выкладывала в Сеть песни на языке жестов. Видела, что та стала выходить на сцену с эстрадными певцами и переводить вживую.
— Я на неё подписалась, мы с ней подружились, общаемся. Я вижу, что она с Ёлкой выступила в России, с Егором Кридом. Я говорю: «Тоже так хочу». А она мне: «Ну а что ты не делаешь?» Я говорю, что не знаю, согласится ли кто-то. Она советует: «Ты напиши. Давай, начни как первопроходец». Ладно, думаю, она смогла, почему я не смогу?
Айдана изучала концертные программы, писала казахстанским артистам, но целых два года не встречала заинтересованности. Пока однажды на ее письмо не ответила молодая певица Dequine (Данеля Садыкова). Она пригласила Айдану на концерт.
— Представьте себе, я ни разу не выступала, и тут сразу попала на фест, где более восьми тысяч зрителей. Сцена огромная для меня. Начало трясти, я очень волновалась, думала, а вдруг я не удержусь от волнения и упаду. Потом думаю, нет, я мечтала об этом, хотела этого, я смогу. Там колонки, вибрации по полу страшные, я так испугалась, помню, что все жесты забыла. Сердце колотится, колени трясутся. Она начинает петь, а я переживаю, путаюсь в жестах, потому что думаю «лишь бы не упасть». Потом собралась и на следующей песне уже чуть-чуть расслабилась, привыкла. Сейчас мне на сцену выйти — вообще спокойно, — говорит она.
Позже Айдана получила приглашения от других певцов, установила контакты с их менеджерами.
Она не просто переводит тексты песен, их приходится адаптировать, особенно если речь идет о казахоязычном контенте.
— Страны, которые входили в состав СССР, используют русский жестовый язык. Казахского жестокого языка нет. Нужно использовать правильный жест, чтобы глухой понял. Я переводила песню Садраддина, в которой есть строки «Сөзіме жауап бар ма?» Есть переводить дословно, то будет «Есть ли ответ?» Глухие не поймут, это будет неправильная постановка жестов. Я перевожу «Что ты ответишь мне?» Таких моментов очень много. Очень важно переводить так, чтобы твой зритель понял тебя. Поэтому и песню на английском Craig David’а я спела на русском жестовом языке, — объясняет нюансы Айдана.
«ТВОЯ РАБОТА — ТВОИ РУКИ»
Перевод и адаптацию песен Айдана делает на голом энтузиазме. Она не получает за это ни тиына. В обмен на свое бесплатное выступление просит организаторов фестов предоставить ей несколько билетов, которые передает своим близким и коллегам. Айдана больше года работает в инклюзивном театре «Қанаттылар» («Окрыленные») в Астане, артисты которого — слабослышащие и неслышащие люди. Она устроилась в театр, когда переехала в столицу с мужем и маленькой дочерью.
— В Караганде я работала в мебельном магазине. Никогда не думала, что буду работать по профессии, переводчиком (в 2016 году Айдана Жапарова прошла курсы переводчика жестового языка в Доме глухих в Караганде. — Ред.). Я никогда не хотела. Мамина сестра говорила: «Айдана, твоя работа — это твои руки». «Нет, не хочу, я с детства хожу с мамой, с мамиными друзьями, там помогу здесь помогу. Это очень нервно, это сложно». Переводчики меня должны понять. И вот однажды мне написал директор инклюзивного театра Арнур Искаков, пригласил работать в театр актрисой. Я понимала, что не хочу этого тоже. Через год я пришла, познакомилась с ребятами с нарушением слуха, со всеми познакомилась, подружилась. Как раз в тот период не было переводчика там, и они нуждались именно в переводчике. Я решила остаться.
Зарплата в столичном театре в три раза ниже, чем у продавца в Караганде. Но потребность в творческой самореализации отодвинула на второй план финансовый вопрос. Айдана чувствует, что нужна актерам и режиссерам — она помогает им взаимодействовать друг с другом, ставить гармоничные спектакли.
Актеры театра стали ее друзьями. Айдана зовет их на концерты, когда удается достать билеты, а они выступают самой преданной группой поддержки и самой благодарной частью зала.
Ее печалит одно — для людей с нарушениями слуха, многие из которых трудятся на низкооплачиваемой работе, не предусмотрены скидки и преференции.
— У них 3-я группа инвалидности, ничего нет. Я хочу добиться хотя бы, чтобы им делали скидки, потому что сейчас очень много слабослышащей и глухой молодежи. Они очень умные, очень продвинутые. Интересуются музыкой, творчеством, спортом. Такие заряженные, они хотят быть везде, им все интересно. Но билет на фестиваль, например, стоит 35 тысяч, а ты студент или тебя на работу берут с минимальной зарплатой, потому что ты глухой. Я думаю, что для глухих нужно сделать какие-то льготы, скидки, потому что они хотят посещать культурные мероприятия.
За успехами Айданы на сцене и ее роликами в социальных сетях особенно трепетно следит человек, научивший ее разговаривать жестами, — мама. Она искренне радуется, когда знакомые пишут, что узнали Айдану на видео в интернете и благодарят за перевод песен.
— Мамины подруги из других городов знают, что я пою. Я выкладывала в TikTok видео наше с мамой, эти видео ей тоже пересылают. Мама спрашивает: «Зачем выложила?» Я говорю: «Ладно, мам, чего ты? Классно же получилось!»
